Уважаемые коллеги, давайте выскажем свои суждения о прочитанном.
Метапредмет "ПРОБЛЕМА"
Громыко Ю.В.

Ч а с т ь I. Технология проблематизации
§ 1. Для чего предназначен метапредмет “Проблема”
Дорогие читатели! На протяжении своей жизни вы часто сталкивались с употреблением слова проблема. Обычно под ним понималась трудная головоломная задача, для которой не так просто найти решение, либо какое-то внезапно возникшее затруднение. Например, вы забыли сменную обувь, а учитель вас спрашивает: “Какая проблема?” В данном учебнике мы будем использовать термин “проблема” совершенно в другом смысле, незнакомом и непривычном для вас.
Во-первых, мы будем различать понятия проблемная ситуация и проблема. Под про-блемной ситуацией мы будем понимать конкретный способ действия, взаимодействия и дея-тельности людей, который приводит к появлению проблемы. Этот способ действия связан с предъявлением людьми друг другу разных взаимоотрицающих точек зрения на один и тот же предмет. Конечно же, для того, чтобы утверждать, что точки зрения взаимоотрицают друг друга и что предмет этих точек зрения един, нужно провести специальный анализ-расследование — так называемую разведку, убедиться, что это действительно так. Здесь у нас впервые появились очень важные слова: разведка, расследование. Дорогие читатели, вместе с вами мы будем осуществлять разведку и расследование, т. е. ту деятельность, которая характерна для разведчика и следователя. И это действительно так — для постановки проблемы во многом необходима деятельность разведчика и следователя. Но предметом нашей работы будет не поиск злодеев, а прежде всего поиск смысла ситуации, с которой мы сталкиваемся.
В данном контексте под словом смысл подразумевается результат понимания.
Дальше слова Разведчик и Следователь мы будем употреблять в тексте с большой бук-вы, поскольку для нас это не служащие, выполняющие задания начальников, но Абсолютные персонажи.
Слова Абсолютный персонаж означают следующее: для Разведчика и Следователя нет той инстанции, перед которой они отчитываются. Они отчитываются перед самими собой, перед совестью и перед Богом. (Впрочем, если последнее для вас, читатели, важно. Если нет — достаточно самого себя и совести.)
С этой точки зрения основная особенность Разведчика и Следователя состоит в том, что они никому не верят на слово и вынуждены, обязаны все перепроверять. Для Разведчика и Следователя не существует анонимного утверждения (когда неизвестно, кто автор утвер-ждения) типа: “Всем известно, что Волга впадает в Каспийское море” или “Всем известно, что 2 х 2 = 4”. Для Разведчика и Следователя у всякого высказывания или утверждения есть автор в Истории. Мы просто можем не знать этих конкретных людей. Но это тоже можно разведать и расследовать.
Таким образом, для Разведчика и Следователя существует только знание, по отношению к которому они применяют процедуры проверки и фактически переоткрытия знания. Это не означает, что они напоминают упрямца Фому из стихотворения:
На улице слякоть, и дождик, и град.
“Наденьте калоши!” — ему говорят.
“Неправда, — Фома говорит. — Это ложь”.
И прямо по лужам идет без калош.
Разведчик и Следователь выслушивают всех и понимают, что говорит каждый из оче-видцев (свидетелей) и участников ситуации.
Очевидец — тот, кто непосредственно видел, что происходило в ситуации; участник — тот, кто участвовал, действовал в ситуации.
Но, что еще более важно, Разведчик и Следователь пытаются нарисовать устройство си-туации, чтобы ответить на вопрос: что в самой организации ситуации вынудило разных ее чле-нов поступать так, а не иначе?
Под ситуацией в данном контексте мы понимаем такое внезапно возникшее взаимодей-ствие ее участников, которое явилось для них полной неожиданностью, ими специально не за-мысливалось и не планировалось.
Ситуация может быть локальной (как, например, столкновение во дворе с соседскими ребятами) и глобальной — например, открытие Колумбом Нового Света, хотя он в соответ-ствии со сведениями, распространяемыми венецианцами, готовился отыскать новый путь в Индию.
Итак, основная задача Разведчика и Следователя состоит в том, чтобы, выслушивая мне-ния разных очевидцев, выстраивать собственную точку зрения. Правда, это не означает, что какая-то пустая убежденность и уверенность в своей правоте могут помочь. Отнюдь нет. Если нарушены правила разведки и правила следствия, то сколько бы вы ни были убеждены в соб-ственном решении, результат ваших действий независимо от вашего мнения закончится прова-лом. Вы не разведаете замыслов действующей стороны и не расследуете того, что же, собствен-но, произошло. Таким образом, деятельность разведки и расследования — это объективная опе-рация, которая не совпадает с мыслями и мнениями людей, осуществляющими процесс самой разведки.
Говоря о Разведчике и Следователе, мы отнюдь не хотим постараться незаметным обра-зом сформировать враждебное отношение ко всему окружающему. Ведь действительно все время приходится разведывать коварные планы и замыслы противника, искать тех, кто совер-шил преступление. И если мы погружаем, вводим вас исключительно в деятельность Разведчи-ка и Следователя, в мир профессий, для которых существуют враги с их коварными замыслами, не отобьем ли мы у вас способность непосредственно, по-детски радоваться миру? Нам кажется, что нет. Все дело в том, что в этой книге мы собираемся учить вас труду Мышления и Познания. А труд мыслителя не менее тяжел, чем труд живописца, молотобойца, музыканта, поэта или воина. Для этого труда требуются определенное умение и тренировка этих умений.
Одна из важнейших предпосылок труда мышления состоит в умении вырабатывать не-зависимые суждения, формировать собственную точку зрения. В том случае, когда вы просто повторяете мнение, которое услышали по телевизору или по радио, прочитали в газете или усвоили в разговоре с уважаемым вами человеком, мышление вам не нужно, вам нужна память. А вот если вы поставили перед собой задачу, выслушав целый спектр мнений, попытаться выработать собственное суждение, вы попадаете в предмыслительную ситуацию, то есть такую ситуацию, где вам, может быть, потребуется мышление.
Как вы, наверное, догадываетесь, в условиях плюрализма мнений, которые обрушиваются на вас потоком из различных средств массовой информации, не уметь вырабатывать и затем отстаивать свою точку зрения небезопасно. Вы либо часто будете попадать впросак, двигаясь по воле волн бесконечного числа причудливо меняющихся мнений, либо попытаетесь замкнуться и изолироваться от конфликтов и противоречий. Но уйти от конфликта и противоречий — еще не значит разрешить его. Очень часто оказывается, что человек, бегущий от противоречия, просто несет его в себе, в своей душе и не умеет разрешать конфликты, в которые попадает. Поэтому, безусловно, выигрышней научиться вырабатывать собственную точку зрения и не бояться включаться в конфликт различных точек зрения.
Но как сделать так, чтобы появилось собственное мнение? Ведь сколько ни морщи лоб и нос, сколько ни напрягайся, просто так в голове ничего не появится. Для этого надо научиться понимать и анализировать предмет противоречий и конфликтов. Процесс понимания — не менее мистический и загадочный, чем мышление. Начиная понимать, казалось бы, чужую точку зрения, вы переходите от пассивного воспроизведения чужих взглядов к активному построению собственного представления. Так и в этом курсе вы должны научиться выделять и понимать предмет противоречий и конфликтов. Расследовать и разведывать, в чем состоит предмет противоречия и конфликта сталкивающихся в разных ситуациях людей, персонажей, позиций, свидетельствовать о противоречивости сталкивающихся сторон — вот та задача, которую мы научим вас решать.
Под проблемой мы будем понимать способ, который фиксирует проблемную ситуацию в специальных высказываниях и мыслительных конструкциях. Но мы пока ничего не сказали о том, что такое проблема, хотя и создали для этого все необходимые подготовительные условия.
Проблема — это способ обнаружения и фиксация отсутствия в мышлении мысли-тельных средств достижения поставленной цели (схема 1).
Итак, основная наша задача в этом курсе — научить вас мыслить. Мышление для нас та-кое же практическое и рискованное предприятие, как организация и осуществление похода в горы, на рыбалку или планирование продвижения в бизнесе.
Что значит мыслить? Уметь, быть способным организовывать и осуществлять, строить мышление. Для того чтобы сформировать такое умение, необходимо, во-первых, иметь воз-можность постоянно практиковать мышление как размышление и думание в самых разнооб-разных ситуациях (прежде всего, конечно, решая задачи), а кроме того, иметь описания процес-са мышления, которые можно было бы соотносить с собственным опытом мышления. Что же это за описания? Это — особый тип знания в виде обычных инструкций и предписаний: “Делай так, делай так, делай так”. Но знание про мышление нельзя полностью свести только к инструктивному знанию.
Знание про мышление — это такой странный тип знания, который одновременно содер-жит в себе систему знаков и маркеров, своеобразную карту, на основе которой размышляющий человек распознает, где он находится и кто он в данный момент — каков уровень его интеллектуального развития. Таким образом, знание про мышление — это такое знание, которое одновременно с описанием инструкций, что и как надо делать, содержит выявляющее описание самого мыслящего и его форму движения в процессах мышления.
Знание про мышление — это не только приказывающее знание, знание-наказ, но и зна-ние-зеркало, смотрясь в которое человек определяет, кто он есть, а также программирует и планирует, кем он станет. Типичным знанием-зеркалом являются описания-гороскопы, рассказ гадалки, психологические описания результатов тестов. Но в отличие от знания-внушения (“Я буду миллионером!”, “Я буду президентом!”), то есть “настаивающего” знания, выявляющее знание про мышление позволяет создать образ и выработать видение про то, как идет процесс мышления: “решание” задачи, размышление по трудному вопросу, понимание дискуссии, в ко-торой разные ее участники имеют несовпадающие мнения.
Построение мышления в проблемной ситуации отличается от организации мышления в процессе решения задач. Если мышление при решении задач — это регулярное, правильное мышление по заданным правилам, то мышление в проблемной ситуации — это мышление в ситуации катастрофы. Первое, что требуется в ситуации катастрофы, — опознать, в чем катастрофа, что в данной ситуации не срабатывает.
Вы спросите: как же так, как можно учить мышлению на примере ситуаций, которые каждый раз уникальны и в которых нет ничего повторяющегося, регулярного, кроме самого состояния ненормальности — “неработающих” правил, норм и знаний о построении процесса мышления? Но оказывается, что выявление и понимание того, что данная ситуация — ситуация ненормальная, ситуация именно “катастрофы”, что в ней не сработают заранее заготовленные принципы и правила, а также попытка понять, чту в данной ситуации с точки зрения имеющихся принципов и подходов к мышлению неправильно, противоестественно, катастрофично, — все это и означает мыслить.
Итак, учиться умению мыслить в проблемной ситуации — значит формировать способ-ность выявлять ненормальность ситуации и осуществлять в ней мыслительный ход.
Ч а с т ь I. Технология проблематизации
§ 2. Проблемная ситуация
и законы тождества и противоречия
в формальной логике
В чем же, собственно, заключается ненормальная ситуация и как эту ненормальность можно выявлять и превращать в предмет работы? Эта ненормальность совершенно очевидно обнаруживается и фиксируется с точки зрения законов формальной логики, прежде всего с точ-ки зрения закона тождества и закона противоречия.
Предварительная информация к размышлению
Формальная логика, созданная Аристотелем и затем совершенствовавшаяся на про-тяжении двух тысяч лет, является одним из наиболее распространенных описаний процесса мышления. Различные описания собственно процессов мышления обычно относили и связывали с использованием и употреблением формальной логики.
Процесс мышления можно характеризовать и описывать не только при помощи фор-мальной логики, но и на основе знаний психологии. Особенно когда нас интересует, как рабо-тает человеческое сознание, как организуется понимание, что понимает человек внутри про-цессов мышления.
Процесс мышления описывается при помощи семиотики — науки о знаках. В этом слу-чае мы выделяем, какие знаки и схемы используются в процессе мышления.
Процесс мышления описывается также при помощи науки о знаниях — эпистемологии. Здесь главное — как соотносятся друг с другом мышление и знание, как знания представлены в мышлении и как они употребляются и используются внутри мышления.
Существуют подходы, связанные с анализом и описанием процессов мышления на основе представлений социальной психологии. В этом случае нас интересует, кто же мыслит — отдельный человек или группа? Размышления одного человека строятся совершенно иначе, нежели групповые процессы организации мышления.
Процесс мышления можно описывать при помощи организационных теорий и социоло-гии мышления. В этом случае того, кто пользуется языком подобных описаний, интересует, как влияют на процесс мышления социальные процессы: обмен информацией в обществе, раз-личные организации (партии, институты), членами которых являются индивид и группы, осу-ществляющие процесс мышления.
Список различных дисциплин, используемых для описания процессов мышления, является открытым. И это вполне объяснимо. Мышление — непрерывно развивающийся процесс. Мыш-ление — это не действующая в голове программа машины-автомата. Сведение мышления к ограниченному набору предметов в выделенных и уже сложившихся дисциплинах о мышлении уничтожало бы загадку мышления и сводило бы его к отработанным, известным формам, приемам и способам его осуществления.
Именно в силу того, что мышление изменяется вместе со временем, развивается, людям в новых ситуациях необходимо, решая новые творческие задачи, формировать новые языки, новые приемы, способы мышления, фактически создавать новое мышление, им приходится вырабатывать и новые взгляды на устройство мышления, которые в дальнейшем оформля-ются в различные дисциплины, изучающие мышление.
Таким образом, мышление — это развивающаяся, становящаяся реальность, которую люди доформировывают и строят в меняющихся ситуациях. Поэтому не только познание мышления не закончено (так как никогда не будет закончен процесс его формирования), но от-крытым остается и сам список дисциплин, в которых должно рассматриваться мышление, а также исторически изменяется понимание того, что такое мышление и как оно изменяется со временем.
Но вернемся к формальной логике.
Итак, формальная логика — одна из дисциплин, в которой описывается и анализируется процесс мышления. С позиций формальной логики мышление рассматривается как система высказываний и переходов между ними — от одних к другим. Каждое из высказываний можно анализировать с точки зрения соответствия или несоответствия предмету высказывания, то есть как истинное или ложное. А сами переходы от высказывания к высказыванию — как обоснованные или необоснованные.
Приведем несколько наиболее распространенных определений формальной логики: “...логика может быть определена как наука о законах правильного мышления или наука о за-конах, которым подчиняется правильное мышление”.
“Формальная логика — наука о законах выводного знания, т. е. о законах получения но-вых знаний логическим путем из других истинных знаний, не прибегая в каждом случае к опыту и к истории генезиса мышления”.
“Она (логика. — Ю. Г.) изучает общечеловеческие формы мысли (суждения и понятия) и формы связей мыслей в рассуждении (умозаключении), зафиксированные в формально-логических законах (тождества, противоречия, исключенного третьего и достаточного основа-ния)...”.
Для нас принципиальны и важны в логике закон тождества (Lex identitatis) и закон противоречия (Lex contradictionis), поскольку именно они вдруг начинают нарушаться или, скажем осторожнее, как-то странно изменяться в проблемной ситуации. И, следовательно, в этом случае мы используем логическое знание и представление о нарушении этого знания для того, чтобы описать саму проблемную ситуацию — ситуацию катастрофы с процессом мышле-ния.
Что же такое закон тождества и закон противоречия? В соответствии с определением за-кона тождества, “каждая мысль, которая приводится в данном умозаключении, при повторении должна иметь одно и то же определенное, устойчивое содержание”.
Устойчивость, определенность мысли в ходе рассуждения — это то, что составляет ос-новное содержание определений закона тождества в большинстве учебников логики на протя-жении всей истории этой науки.
Знание закона тождества имеет важное практическое значение. Еще Аристотель указы-вал на то, что лица, начинающие обсуждение какого-либо вопроса, сначала должны прийти к соглашению относительно употребляемых понятий, чтобы оба собеседника понимали под ними одно и то же.
Собеседник должен согласиться, что и для себя, и для своего оппонента он вкладывает в свои слова какое-то вполне определенное значение. Это совершенно необходимо. Если люди не сошлись в определении исходных понятий, то открывать обсуждение и дискуссию просто бесполезно. А если учесть, что в нашем языке есть слова, которые имеют не одно, а несколько различных значений, то еще более важно станет соблюдение этого непременного условия каждого обсуждения, каждой дискуссии: точно устанавливать исходное понимание вопроса, поставленного на обсуждение.
Это требование популярно сформулировал Аристотель: “Несомненно, что те, кто наме-рен участвовать друг с другом в разговоре, должны сколько-нибудь понимать друг друга. Если этого не происходит, какое будет возможно у них друг с другом участие в разговоре? Поэтому каждое из имен должно быть понятно и говорить о чем-нибудь, при этом — не о нескольких вещах, но только об одной; если же у него несколько значений, то надо разъяснить, которое из них (в нашем случае) имеется в виду. Следовательно, если кто говорит, что это вот есть и <вме-сте> его нет, он отрицает то, что утверждает, так что, по его словам, <выходит, что> имея не имеет того значения, которое оно имеет: а это невозможно”.
Но эти очевидные положения, выявленные и зафиксированные при помощи закона тож-дества, разлагаются, искажаются и перестают работать в проблемной ситуации. Основная ха-рактеристика проблемной ситуации состоит в том, что в ней, несмотря на наличие единого предмета обсуждения, разные его участники имеют в виду совершенно разные стороны данного предмета. И дело совсем не в том, что участники обсуждения, дурачась, специально создают разные версии и видения некоторого единого предмета. Потому-то проблемная ситуация и называется нами ситуацией катастрофы, что в ней ее участники внезапно осознают: разные точки зрения участников по поводу единого предмета отрицают друг друга. При этом участники безусловно понимают друг друга.
Поэтому утверждение Аристотеля о том, что в ситуации разговора его участники долж-ны понимать друг друга, сохраняет свою справедливость и совершенную необходимость при организации совместной работы. Но вдруг оказывается, что один и тот же предмет разговора и мысли, обозначаемый в ситуации как минимум двумя участниками одним и тем же словом-термином, означает совершенно разные вещи и, что самое главное, может законно это обозна-чать с позиции третьего лица, которое пытается посмотреть на обсуждаемый предмет глазами как первого, так и второго участника ситуации. Получается, что при повторном использовании слова-термина вторым участником не происходит воспроизведения устойчивого содержания. Хотя, с другой стороны, одновременно с этим понимание первого участника полностью отри-цает понимание второго.
И здесь мы переходим к необходимости описать и охарактеризовать роль другого закона формальной логики — закона противоречия — для выявления проблемной ситуации.
Закон противоречия формулируется так: “А не может в одно и то же время быть В и не-В”, или: “Из двух суждений, из которых одно утверждает то, что другое отрицает, одно должно быть ложным”.
Смысл этого закона заключается в том, что ничто не может в одно и то же время, в од-ном и том же отношении иметь противоречащие качества. Например, мы никак не можем представить себе, чтобы бумага была в одно и то же время белая и не белая, а, скажем, красная. Мы никак не можем представить себе, чтобы дом в одно и то же время был большим и неболь-шим. Ни одно качество не может в одно и то же время присутствовать и отсутствовать. Вещь, совмещающая в себе противоречащие качества, невозможна, да и суждение, которое заставляет нас мыслить (присущность противоречащих качеств какой-либо вещи), будет ложным.
Таким образом, “закон противоречия требует, чтобы мы в одной и той же вещи, в одно и то же время в одном и том же отношении не приписывали противоречащих предикатов”1.
“Закон противоречия <...> можно интерпретировать следующим образом:
Не могут быть одновременно истинными две противоположные мысли об одном и том же предмете, взятые в одно и то же время, в одном и том же отношении.
В самом деле, не могут быть одновременно истинными две такие, например, мысли: “Данная доска черная” и “Данная доска белая”. Символически закон противоречия изображает-ся так: неверно, что А есть А и не-А.
Это выражение практически означает, что в процессе данного рассуждения однажды употребленная мысль (А) не должна в ходе этого же рассуждения менять своего содержания (если, конечно, не изменился сам предмет, отображенный в этой мысли), т. е. должна оставать-ся мыслью А, но не превращаться в не-А”.
Итак, возникает впечатление, что закон противоречия формальной логики точно так же нарушается в проблемной ситуации. Действительно, утверждается, что мы имеем дело как раз с проблемной ситуацией в силу того, что единый предмет мысли А для двух разных участников выступает как В и как не-В. Поэтому предмет коллективного обсуждения А в одно и то же вре-мя в одном и том же отношении выступает как В и как не-В.
Как же такое может быть и что это означает? Это означает, что в проблемной ситуации придется переконструировать сам предмет мысли. Следовательно, в проблемной ситуации предмет мысли не дан и не существует в “готовой” форме. Этот предмет участники коллектив-ной работы будут вынуждены строить заново.
Ч а с т ь I. Технология проблематизации
§ 3. О существовании многих логик: о различии формальной, диалектической и содержательно-генетической логик.
Так что же такое мышление?
Высказанная здесь точка зрения на процессы мышления не единственная. Более того, есть позиция (о ней мы сейчас и будем вести речь), в соответствии с которой никакого пра-вильного мышления, описываемого и выделяемого формальной логикой, просто не существу-ет, а так называемое “правильное” мышление — это “мертвое” мышление. Это высказывания, суждения, различные словесные выражения мысли. “Живое” движущееся мышление, которое существует и развертывается в ситуации диалога, полилога и мыслекоммуникации, невозможно описать на основе формальной логики. Но это не означает, что логика вообще не нужна и что логики для описания мышления не существует. Нет, cуществует, но это — другая, неформальная логика, она называется диалектической.
В ряду выдающихся личностей, разрабатывавших проблемы диалектической логики, можно выделить и Платона, и Николая Кузанского, и Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, и Карла Маркса, и Эвальда Васильевича Ильенкова. Чем же характеризуется диалектическая ло-гика? Тем, что в соответствии с принципами этой логики подлинный предмет мышления опи-сывается взаимопротиворечивыми утверждениями: А есть В и одновременно А не есть В.
Типичным примером диалектического мышления является, например, диалог Платона “Парменид”, в котором Платон показывает: то, что мы называем мышлением, устроено весьма своеобразным образом. Мыслить можно только единое, предметом мысли является единое, од-но. Многое не является предметом мысли, оно распадается на бесконечное число самых разно-образных характеристик и свойств, начинает бесконечно дробиться, у него появляется беско-нечное число определений. Но, с другой стороны, это самое единое не может ни существовать, ни не существовать, оно не может стать предметом высказывания, поскольку оно тут же пре-вращается во многое.
Действительно, сама фраза, в которой что-то высказывается, уже состоит не из одного слова, но из многих слов и фраз. И, следовательно, единое нельзя мыслить. Получается стран-ное двойное утверждение: можно мыслить только единое — единое невозможно помыслить. И оба этих утверждения одновременно истинны.
Это один из важнейших принципов диалектической логики, утверждающей, что законы развития знания определяются выделением подобных двойных высказываний и сведением их в противоречивые пары. И только при выделении подобных противоречивых пар можно говорить о восстановлении истины и правильного взгляда на некий описываемый предмет. Подобные парные высказывания могут быть обнаружены по всему полю содержательных представлений человечества — в каждой дисциплине, в каждой области человеческой практики, в каждом мировоззренческом постулате.
Какое бы предметное утверждение мы ни взяли, для него обязательно найдется парное, его отрицающее утверждение.
Все тела состоят из молекул. — Реальные вещи не состоят из молекул.
Тело движется равномерно и прямолинейно, если к нему не прикладывается никакая си-ла. “Врожденная сила материи есть присущая ей способность сопротивления, по которой вся-кое отдельно взятое тело, поскольку оно предоставлено самому себе, удерживает свое со-стояние покоя или равномерного прямолинейного движения”.
Две параллельные прямые не пересекаются ни в какой точке. — Две параллельные пря-мые пересекаются в бесконечно удаленной точке.
На Земле существует ограниченное число энергетических ресурсов. — На Земле суще-ствует бесконечное число энергетических ресурсов.
Врать нельзя ни при каких условиях. — Возможна ложь во спасение.
Высшая ценность — человеческая жизнь. Человек не должен лишать себя жизни ни при каких условиях. — Допустима и возможна эвтаназия для неизлечимо больных, умирающих в страшных мучениях.
В феврале 1917 года в России произошла буржуазная революция. — Не было никакой революции: были заговор и измена. В феврале 1917 года царь был отстранен от власти в ре-зультате заговора.
Впервые в Новое время эту закономерность — устройство человеческого мышления во всех областях практики подобным образом — обнаружил родоначальник классической фило-софии Иммануил Кант. Он назвал это обстоятельство антиномиями человеческого разума. Слово антиномия в переводе с древнегреческого означает “противозаконие, или нарушение закона”. Известен ряд безусловных для Канта антиномий, которые не определяются устройством мира или предметом мысли, предметом познания, но коренятся в природе самого мышления, например:
Мир ограничен в пространстве и времени. — Мир безграничен в пространстве и време-ни.
Мир познаваем. — Мир непознаваем.
То, что мы можем строить бесконечное число утверждений, отрицающих друг друга в любой области практики, — безусловный факт человеческого познания, отрицающий догма-тизм общечеловеческого мышления.
Но, конечно, самый принципиальный вопрос связан с тем, как объяснить это наличие взаимопротиворечивых, взаимоотрицающих точек зрения? И великие философы, продолжив-шие традицию Канта и преодолевшие “кантианство” в вопросе о противоречиях и антиномиях человеческого мышления, — Иоганн Готлиб Фихте и Гегель — выдвинули следующие важ-нейшие утверждения: противоречия — результат человеческой мыследеятельности (“самодея-тельности”, по Фихте), человеческого мышления, развивающегося в истории. В соответствии с основными идеями Гегеля, во всякой теоретически проработанной области существуют поло-жения, постулаты (Satz), в соответствии с которыми должны быть поставлены противопостулаты, противоположения (Gegensatz) — противоположности. Выявление положений и противоположений, противопоставляемых им утверждений осуществляется в процессе развития мышления в рассматриваемом разделе науки — физике, математике, литературе, истории, философии и др.
Если в определенном разделе данной науки появляется некоторое положение, четко фиксированное утверждение, то через какое-то время в другом разделе этой же науки появляет-ся утверждение, прямо противоположное первому, его исключающее. Так как структуры поло-жений и противоположений “рассыпаны” по разным разделам науки, их, как правило, никто не видит, поскольку сегодня, для того чтобы получать какие бы то ни было результаты в науке, необходимо быть узкоспециализированным профессионалом, то есть знать очень немного о больших разделах науки и все — об очень маленьком раздельчике.
Хотя подлинные результаты и продвижение в науке связаны как раз с выявлением про-тивоположных, взаимоотрицающих суждений, найдется очень немного специалистов, которые способны квалифицированно осуществлять подобную работу, выявляя, систематизируя про-блемные блоки. Для этого профессионал должен очень хорошо знать философию, историю фи-лософии, в совершенстве владеть большими разделами науки, а также историей этих разделов.
Относительно всего вышесказанного возникает определенная трудность: а каков вообще механизм формирования подобных взаимоотрицающих высказываний в различных областях практики и науки? Можно сказать, что подобный процесс осуществляется общественно-эволюционно-исторически, то есть люди его специально, целенаправленно не строят, но он происходит. И, следовательно, поскольку он происходит, теперь можно открыть определенную закономерность, определенный закон, скрывающийся за данным общественно-историческим процессом. Но после того, как этот закон открыт, его можно использовать искусственно.
Для того же, чтобы использовать этот закон искусственно, необходимо ответить на во-прос: а что такое мышление, каковы его механизмы, каковы формы его организации и как про-цесс мышления можно строить в различных областях науки и практики, “прокладывая на боло-те гати” (С. В. Попов), имея в виду под топями болота запутанные, спутанные, “заболоченные” области знания, где отсутствуют четко выработанные принципы исследования.
Одна из гипотез была выдвинута российскими философами, логиками, психологами, методологами: мышление имеет деятельностную природу и деятельностные механизмы осу-ществления. Разработанное ими представление о мышлении как о деятельности означало: мышление можно и нужно целенаправленно строить как деятельность; в мышлении можно ста-вить цели, создавать инструменты, средства и технологии; необходимо постоянно вырабаты-вать нормы мышления, создавать его схематические, знаково-символические языки, а также анализировать и описывать процессы употребления знаний о мышлении.
При этом под деятельностью не следует понимать произвольно, искусственно конструи-руемый механизм. По отношению к мышлению не годится принцип “как построим, так и бу-дет”. У мышления есть собственная “природа”, собственная стихия — безусловно, речь идет в данном случае о цивилизованной, культурной, духовной природе, за которой стоит тысячелет-няя история жизнедеятельности этнических групп и личностей. Поэтому, для того чтобы ста-вить цели, что-то искусственно преобразовывать, создавать продукт, надо еще суметь войти в эту “природу” — в стихию Духа. Но чтобы оказаться в ней, нужно еще ухитриться это сделать, а также должно повезти (или, выражаясь на другом, религиозном языке — нужно благослове-ние, посвящение).
Но если мы стали вырабатывать взгляд на мышление как на деятельность, возникает во-прос: а есть ли в этом случае у мышления, рассматриваемого в форме деятельности, логика? Или она отсутствует и можно все на любых произвольных основаниях как угодно преобразовывать и строить? Такая логика была разработана и создана в свободных ассоциациях российских философов, логиков, методологов. Ассоциации эти назывались: Московский методологический кружок и Комиссия по проблемам логики и психологии, а созданная в них логика — содержательно-генетической. Эта логика, в оппозицию к формальной, была названа содержательной.
Основная задача этой логики состоит в том, чтобы описывать процессы употребления и происхождения знаний в мышлении. При этом знание не отождествляется с мышлением. Зна-ние есть воспроизводимая структура мышления, очищенная от всего лишнего специально для задач этого воспроизводства. Содержательная логика во многом была разработана и создана для того, чтобы описывать в мышлении процессы понимания, от которых абстрагируется (ко-торые не учитывает) формальная логика, а также учитывать работу процессов сознания, кото-рые опять же не важны для описаний процессов суждения, осуществляемых при помощи языка формальной логики.
Важнейшим представлением, созданным и используемым в содержательно-генетической логике, является идея уровней, или слоев замещения, знаками процессов оперирования с различными мыслительными предметами. Подобное представление о мышлении как о многослойном образовании, имеющем принципы замыкания друг на друга различных слоев, характерно для понимания природы мышления в других, отличных от европейской системы философии науках, например в китайской философии. Очень важно понимать, что за этой многослойностью мышления стоит разнопозиционная мыследея-тельность, где функция каждой из позиций символизирует различные слои мышления и функция ни одной из позиций не тождественна функциям других позиций.
Эта разнопозиционность внутри мышления означает лишь следующее. Мышление по своему происхождению имеет коллективную природу, оно составляется и складывается из вы-полняемых в разных позициях функций деятельности людей. Передача, или взятие мыслитель-ного предмета другой позицией, равносильно его преобразованию и полной переделке. Чтобы понять это обстоятельство, следует рассматривать перенос предмета мышления из слоя в слой как его втягивание в другую смысловую действительность, как внесение в слои-среды понима-ния, имеющего другую смысловую окраску. В этих слоях предмет мышления перекрашивается и изменяет свое назначение.
Эти мыслительные перемещения и переходы из слоя в слой, а также появление новых слоев и должны описываться специально разработанной и созданной содержательно-генетической логикой. Такими мыслительными предметами в отдельных случаях могут быть и вещи, но чаще всего это — знаки, символы, формулы, словесные выражения. В соответствии с представлениями содержательно-генетической логики мышление — это несущаяся динамиче-ская смысловая стихия, которая движется вокруг устойчивых и структурно определенных слоев замещения и в которой выделяются и становятся предметом анализа и проработки мыслительные предметы.
Но откуда берется мыслительный предмет? Ведь предмет мышления — это вовсе не вещь, которая существует независимо от чего бы то ни было и представлена в мышлении. Мыслительный предмет вычленяется и приобретает свое существование, начинает существовать для сознания в силу того, что точка зрения, соответствующая данному мыс-лительному предмету (в результате изложения и рассмотрения которой он впервые прояв-ляется), противопоставляется в коммуникации и взаимодействии другой точке зрения. Только наталкиваясь в разговоре на другую точку зрения, которая отрицает и ломает нашу, мы вдруг начинаем понимать, что нам придется специально разбираться, в чем же состоит наша точка зрения, которой так сопротивляется и так отчаянно противостоит наш собеседник.
Содержательно-генетическая логика — это специальный язык описания и анализа, кото-рый, прежде всего, нужен в тех ситуациях, где машинообразность и автоматизм мыс-лительного рассуждения разрушаются и становятся невозможны.
Это логика в ситуации шока, которую использует каждый из участников столкновения для реконструкции и выявления собствен